Во-вторых, само предположение о том, что истина есть ничто, так как она не имеет некой условной семантической полноты, является не просто ло...

Во-вторых, само предположение о том, что истина есть ничто, так как она не имеет некой условной семантической полноты, является не просто ложным, а возвеличивающим, поскольку истинно то, что не имеет самостоятельного семантического наполнения, делает её не пустой, а обязательной предпосылкой любой семантики, делает её бескомпромиссным фундаментом любой единицы языка, поскольку создать метод проверки некого утверждения, не имея представления о том, является ли оно истинным или ложным, невозможно, ибо утверждение лишается категорий апеллирования, ибо, если у утверждения отсутствует претензия на истинно-ценность, оно лишается смысла и референтности, ибо без претензии утверждения на истинно-ценность мы не сумеем предпринять действия, ожидание которого и есть смысл этого утверждения, ведь когда мы говорим, отвечая на вопрос «выключена ли дома плита?»  «выключена», смыслом этого утверждения будет является не его построение, не плита и даже не сам ответ, а проверка действия, фильтром которого является ответ, так как любое высказывание по определению имеет элемент императива, и таким образом истина - это фундаментальная функция бытия лингвистических структур и герменевтического хаоса, дающая нам понимание проверки, дающая нам понимание и место смысла как явления и инструмента языка, а посему, будучи единственной обязательной предпосылкой семантики, при этом не имея её в себе самой, истина является фундаментом использования любой функции языка, истина является предикатом осмысления, а не пустоты или раскавычивания.